ПРАВОСЛАВНЫЕ ЛИЧНЫЕ ИМЕНА В ДЕЛОВОЙ ПИСЬМЕННОСТИ XVII В.

16.06.2011

При Крещении человеку дают имя, часто оно отличается от имени, которое прописано в паспорте. Почему кого-то зовут Юлия, а в церкви молятся за здравие Иулии. Почему в миру мы Алексеи и Сергеи, а в Православии – Сергии и Алексии? Почему возникает такая разница? В чем разница между православными и неправославными именами? И существует ли она вообще?
Все ответы дает доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой русского языка Дальневосточного государственного гуманитарного университета, Людмила Михайловна Городилова в своей научной статье «ПРАВОСЛАВНЫЕ ЛИЧНЫЕ ИМЕНА В ДЕЛОВОЙ ПИСЬМЕННОСТИ XVII В.».

Антропонимия в широком смысле этого слова всегда имела чрезвычайно большое значение для членов общества. «Имя рождалось как словесное отражение обычаев, нравов, религиозных ритуалов и их предметных атрибутов. Имя не только имеет функцию обозначения индивидов для удовлетворения практической необходимости общения в пределах определенных социумов, но и сложным образом отражает, фиксирует состояние их культуры» [Митрошкина 1987: 3].
У исследователей-лингвистов не вызывает сомнения положение о том, что антропонимы в большей мере, чем другие разряды имен собственных несут в себе повышенную социальную функцию идентификации личности. Личные имена, прозвища, фамилии людей, являясь частью лексической системы языка, вместе с тем, помимо лексического компонента в своё понятийное содержание включают этнографическую, историческую, социальную, культурологическую информацию и очень быстро реагируют на любые изменения, происходящие в обществе. «Ни одна область языковой деятельности русского народа не была так тесно непосредственно связана с его историей, как область ономастики» [Чичагов 1959: 8]. Созвучно с высказыванием В.К. Чичагова мнение собирателя антропонимов священника М.Я. Морошкина, который писал: «Личные имена имеют важность и значение не только как языковой материал, но и как памятник воззрений, понятий и представлений народных, в них нередко отражается характер и дух народный лучше всех других исторических памятников» [Морошкин 1867: 6]. Особое значение имеет и собственно статус антропонима в номинативном и функциональном плане выражения.
Таким образом, внимание лингвистов к системе имён собственных, в частности антропонимов, определяется их особым положением в языке.
В последнее десятилетие особенно активное развитие получила историческая антропонимика, которая как наука прошла достаточно долгий и сложный путь развития.
Состав старорусских личных именований описан в многочисленных исследованиях [см. работы В.К. Чичагова (1959), В.В. Палагиной (1968; 1976), С.И. Зинина (1969), В.А. Никонова (1970; 1974; 1988; 1986, и др.), Н.К. Фролова (1972), С.Н. Пахомовой (1984), М. Вуйтовича (1986), И.М. Ганжиной (1992), Е.Л. Гвоздевой (1993), И.А. Королевой (1995, 2000), и др.].
Актуальным направлением в рамках исторической ономастики остается изучение региональной антропонимии и топонимии. Научному анализу подвергались имена собственные разных регионов Русского государства, преимущественно Европейской части страны. Своеобразие новгородской антропонимии XV–XVI вв. изучала Р.Л. Сельвина [Сельвина 1976], исторические корни уральских фамилий исследовал А.Г. Мосин [Мосин 2001], донской ономастикон – Л.М. Щетинин [Щетинин 1994], антропонимы в белозерских документах – Т.В. Бахвалова [Бахвалова 1972], имена собственные в пермских памятниках – Е.Н. Полякова [Полякова 1997], антропонимию Прикамья XVII в. – Н.В. Медведева [Медведева 1999]; становление русского официального антропонима на примере анализа антропонимии Чердыни продемонстрировал Д.В. Семыкин [Семыкин 2000]; антропонимы и топонимы в вологодских деловых документах описаны Ю.И. Чайкиной [Чайкина 2001, 2004], И.Н. Поповой [Попова 2002: 53–69], Н.В. Комлевой [Комлева 2004] и др.
В большей мере, безусловно, изучены вологодские, белозерские и устюжские памятники деловой письменности. Единичны публикации, в которых рассматривается антропонимия Тотемского и Двинского уездов (Чайкина 1982; 2001; 2005, и др.). Севернорусские источники использовались для сопоставительного рассмотрения антропонимии разных русских территорий (Палагина 1968; Зинин 1969; Семыкин 2000). История северных фамилий описывалась В.А. Никоновым (1980), а история женских именований в документах XVII в. – С.И. Зининым (1969), Ю.И. Чайкиной (1994; 2005).
Территория Сибири, освоение которой началось только в XVI в., в историко-лингвистическом аспекте исследована крайне слабо В русле исторической ономастики выполнены отдельные публикации В.В. Палагиной (1968, 1976), Л.А. Захаровой (2009, 2010) и пока единственное диссертационное исследование Е.Ю. Сидоренко «Система русской региональной антропонимии начального периода становления русского литературного языка : На материале памятников деловой письменности XVII в. г. Тобольска». – Тюмень, 2005.
Неотъемлемой частью общенациональной антропосистемы русского языка является антропонимия Приенисейской Сибири XVII в., в которой проявляются как общерусские, так и региональные особенности, а потому исследование памятников данной территории с точки зрения ономастической информационности и содержательности представляется исключительно перспективным направлением в рамках не только исторической ономастики, но и общей теории имени собственного.
Основным источником русской исторической антропонимики традиционно считаются тексты массовой переписи населения (писцовые и переписные книги отдельных территорий), а также различного рода приходные, расходные и шертовальные книги, именные раздаточные книги хлебного и соляного жалованья, послужные списки и др., то есть тексты, содержащие массив антропонимов, разнообразных по составу и структуре. Исследователи пытаются выявить зависимость регионального антропонимикона, с одной стороны, от типа текста, на что указывал еще в середине XX в. В.К. Чичагов [Чичагов 1959: 9], а с другой, – от социальной принадлежности носителя личного имени.
Обратимся к рукописной переписной книге Красноярского острога и уезда 1671 г., хранящейся в РГАДА (ф. 214, оп. 1, кн. 566, лл. 162–213). Данный памятник деловой письменности сочетает в себе ряд достоинств: текст связан с локальной территорией периферии Русского государства; включает сведения о постоянном (оседлом) составе населения; содержит информацию о разных социальных и возрастных группах населения. Всего в переписной книге на 1671 г. зарегистрировано 1086 человек, из которых 380 – служилые люди (35% переписанного населения), 61 – посадские (5,6%), 106 – государевы пашенные крестьяне (9,8%), 20 – монастырские крестьяне (1,8%), 16 – священнослужители (1,5%), 24 – различного рода «работные люди», в том числе острожные воротники, сторожа, толмачи, кузнецы, палач и др. (2,2%), 55 – новокрещены (5,1%), 31 – иноземцы (2,9%). На 639 человек взрослого населения, по данным переписной книги, приходится 392 ребенка, что дает возможность проследить особенности имянаречения в разных поколениях первопоселенцев Сибири.
Общий состав именника переписной книги Красноярского острога и уезда, несмотря на достаточно большую численность населения, включает всего 197 разных форм антропонимов, что, безусловно, вызывает высокую частотность отдельных личных имен. При этом следует отметить, что в книге представлены все структурные типы русских антропонимов: четырехкомпонентная конструкция (Михаило Ульянов сын Дедков, Иван Михаилов сын Почирской, Костянтин Родионов сын Кольцов, Ивашко Семенов сын Шар), трехкомпонентная модель (Демка Прокофьев Сорокоумов, Тимошка Алексеевъ Горбунова, Петрушка Пятков Сидоров, Васка Иванов Шаршин), двухкомпонентная (Ивашко Ошаров, Меркушка Курбатов, Федка Севастьянов, Калинка Зиновев) и однокомпонентная (Ивашко, Елеска, Коземка, Лучка).
Все выявленные формы личных имен с историко-генетической точки зрения четко распадаются на две неравные группы: православные (канонические, календарные) и неправославные (некалендарные). Абсолютное большинство личных имен, зафиксированных в переписной книге, входит в группу имен православных –187 разных форм (94%).
Православное имя – это личное имя, присваемое по русской традиции именования человеку из церковного православного календаря, в котором имена святых, канонизированных русской православной церковью, перечислены по месяцам и памятным датам. Именно поэтому такие имена называют календарными, или каноническими. В разряд календарных имен перешел и целый ряд некалендарных имен светских и религиозных деятелей русского средневековья после канонизации святых православной церковью (Борис, Владимир, Ольга и др.). Следует заметить, что большинство православных имен имеют греческое происхождение, но встречаются также имена славянские, латинские и древнееврейские.
Православные (канонические) имена постепенно вытеснили имена неправославные (неканонические) и стали употребляться как основное личное имя человека. Завершение этого процесса, по мнению ученых, приходится на XVII в. Процесс освоения православных имен на территории Руси был достаточно длительным и сопровождался преобразованием исходных канонических форм в неканонические – так называемые народные.
Так, например, древнееврейское имя Иоанн трансформировалось в народную форму Иван, греческое Феодор – в Федор, Стефан – в Степан и под.
Как отмечают исследователи, ассимиляция новых имен средствами русского языка началась сразу же после начала христианизации Руси. «Немаловажно, что для древнерусских церковных книг изначально характерны определенная вариативность написания тех или иных имен, разночтения и ошибки. Единожды утвержденных и обязательных для всех списков имен в средневековой Руси не существовало: святцы постоянно редактировались, дополнялись и видоизменялись, поэтому в церковных книгах разных храмов имя одного и того же святого могло различаться по написанию» [Суперанская 2008: 51].
Красноярская переписная книга отражает различные типы адаптации православных личных имен, обусловленные особенностями русской фонетической системы [Суперанская 2008: 108–125]. Основными приемами являются:
- устранение двоегласных и троегласных сочетаний (зияния): Иоанн > Иван, Феодор > Федор, Даниил > Данило, Симеон > Семен, Иакун > Якун, Гавриил > Гаврило, Исаак > Исак, Диомид > Демид, Феофил > Фефилко;
- усечение имен, начинающихся на гласную: Иларион > Ларион, Исидор > Сидор;
- утрата гласного в середине слова: Димитрий > Дмитрий;
- замена гласных в начале или середине слова: Ануфрий > Анофрий, Емельян > Омелька, Киприан > Куприян; Малахий > Малафей, Севастьян > Савастьян, Ферапонт > Фарафон;
- утрата удвоенных согласных: Кирилл > Кирил, Фаддей > Фадейко;
- перестановка местами согласных или замена одного согласного другим: Акиндин >Анкидинко, Георгий > Егорий > Егор, Иосиф > Осип, Косма > Кузьма, Мефодий > Нефед, Малахий > Малафей, Матфей > Матвей, Никифор > Микифор, Николай > Миколка, Флор > Фрол, Ферапонт > Фарафон;
- отвердение согласных: Давыдко < Давид, Мартынко < Мартин, Сысойко < Сисой;
- усечение имен с образованием краткой формы: Аверкий > Аверка, Андроник > Андрон, Аникий > Оника, Антоний > Антон, Варфоломей > Вахруша, Власий > Влас, Гурий > Гурка, Дионисий >Денис, Евсевий > Евсей > Евся, Игнатий > Игнат, Климент > Клим, Кондратий > Кондрат, Панкратий > Панкрат, Пантелеймон > Пантелей, Патапий > Потап, Прокопий > Прокоп, Силан > Сила, Софоний > Софон. Подобная трансформация наблюдается и в мужских именах древнееврейского происхождения, оканчивающихся на -ия: Захария > Захарий > Захар.
Некоторые православные имена подверглись столь сильным изменениям, что новые формы стали существенно отличаться от первоначального варианта: Георгий > Юрий > Юрье, Ермолай > Ермак, Авксентий > Оксен.
Одним из способов ассимиляции православного имени к диалектной среде (в окающих диалектах) стало добавление окончания -о: Михайло, Данило, Гаврило.
О севернорусской основе говора русских первопоселенцев Приенисейской Сибири свидетельствует замена начального гласного А гласным О в таким именах как Овдейко, Оверка, Оксенко, Ондрюшка, Оника, Онисимко, Онтонко, Ортюшка, Офонька и др.
Таким образом, переписная книга Красноярского острога второй половины XVII в. фиксирует православные имена как в канонической (Алексей, Агафон, Калинник, Мокей, Павел, Петр, Родион, Роман, Спиридон, Степан, Тит, Феодул, Филипп, Фома, Фока), так и народной форме, сложившейся на протяжении многих веков (Иван, Василей, Григорей, Дмитрей, Матвей, Семен, Федор и др.).
Ряд православных имен в переписной книге представлен не только в основной (канонической или народной), но и в вариантной форме, при этом наибольшее количество вариантов отмечено у двух имен – Борис и Константин, которые представлены формами: Бориско (7 примеров), Борис (1), Борька (1); Костя (6), Костька (1), Костянтин (1). В остальных случаях количество вариантов не превышает двух форм: Ивашко (150) – Иван (13), Семеика (28) – Семен (3), Стенька (25) – Степан (2), Алешка (22) – Алексей (2), Митька (21) – Дмитрей (1), Микитка (21) – Микишка (2), Матюшка (17) – Матвей (1), Пашко (13) – Павел (2) и др.
Большинство личных имен, отмеченных в переписной книге, образовано от полной или усеченной формы календарного имени при помощи суффиксов: -к(о)/-к(а); -уш(а)/-юш(а).
Наибольшей словообразовательной продуктивностью, по данным переписной книги, отличается суффикс -к(о)/-к(а): Антонко, Бориско, Власко, Гаврилко, Гарасимко, Давыдко, Данилко, Дениско, Дорофейко, Евдокимко, Елфимко, Захарко, Зиновко, Кирилко, Климко, Мaкcимкo, Мартынко, Марчко, Микифорко, Наумко, Онтонко, Парфенко, Потапко, Прохорко, Самко, Сидорко, Федотко, Якимко, Ярафейко и др.; Агишка, Акилка, Антипка, Егорка, Захарка, Никитка, Оверка, Оська, Савка, Пронька, Родка, Силка, Тишка, Фомка, Юрка и др.
Немногочисленные примеры содержат суффикс -уш(а)/-юш(а), который употребляется, как правило, в сочетании с суффиксом -к(о)/-к(а): Андрюшка, Артюшка, Ильюшка, Кипрушка, Матюшка, Меркушка, Ортюшка, Петрушка, Сергушка.
Аналогична ситуация в отношении суффикса -ун-(к): Карпунка.
В отношении высокой продуктивности суффикса -к- в деловой письменности разных эпох среди ученых пока нет единого мнения. Одни рассматривают указанный суффикс как уничижительный [Карнович 1995: 490], другие связывают его употребление с социальной градацией имен собственных [Никонов 1974: 18]. Появились работы, в которых отрицается уничижительный характер суффиксов группы -к- в силу их повсеместного употребления [Сидорова 1986: 33]. Однако для решения этого вопроса материалов одного текста явно недостаточно, необходимо привлечение большего количества текстов разных жанров.
Нет единства во взглядах исследователей и на употребление полных и модифицированных форм личных имен в деловых текстах XVII вв. Так, анализируя именник яицких казаков по материалам переписи 1632 г. А.И. Назаров отмечает, что «выбор полной или деминутивной формы имени … фактически не зависел от социальной дифференциации, обусловленной военной иерархией» [Назаров 2003: 42–43]. А исследователь вологодских памятников официально-деловой письменности Н.В. Комлева доказывает противоположную точку зрения: «употребление полных и модифицированных форм личных имён в вологодских деловых документах конца XVI–XVII вв. зависит прежде всего от социального положения именуемого» [Комлева 2004: 17].
Судя по тексту Красноярской переписной книги 1671 г., формы записи календарных имен все-таки зависели от социального статуса носителя имени: Василей (подьячий съезжей избы, десятник) – Васька (служилый человек, гулящий человек, житель деревни, монастырский работник); Григорей (десятник) – Гришка (житель города, житель деревни, новокрещен); Иван (дворовладелец, пятидесятник конной сотни) – Ивашко (служилый человек, дворовый «мугальский» человек, житель города, монастырский работник); Ларион (пятидесятник) – Ларька (житель города, житель деревни); Михайло (атаман конной сотни, пятидесятник) – Минька (житель города), Мишка (посадский человек, житель деревни, пашенный крестьянин, новокрещен, монастырский работник); Осип (пятидесятник) – Оська (житель деревни); Павел (городничий, игумен) – Пашко (житель города); Прокопей (десятник) – Пронька (житель города); Родион (атаман) – Родька (житель деревни); Роман (десятник) – Ромашка (новокрещен); Семен (пятидесятник, подьячий съезжей избы, поп) – Семейка (житель деревни, пашенный крестьянин); Яков (десятник) – Якунка (служилый человек, новокрещен).
Только основная форма имени отмечена в перечне иноземцев: Василий, Емельян, Иван, Костянтин, Михайло, Парфен, Петр, Роман, Степан, Яков. Полная форма используется и при назывании отца – родоначальника семьи по отношению к детям: «отец ево Спиридон», «отец ево Дмитрий», в то время как имена детей (независимо от возраста) даются в уменьшительной форме: Андрюшка, Вахрушко, Ивашко, Игнашка, Калинка, Карпунька, Кирилко, Коземка, Микишка, Митька, Пашко, Савастьянко, Тимошка и др.
Анализ именника переписной книги Красноярского острога позволил выделить 185 православных личных имен в их канонической или народной форме. Следует заметить, что далеко не все формы удалось соотнести с тем или иным календарным именем. Так, возникают трудности с определением исходной формы таких личных имен как Пронька (< Прокопий, Прокл, Апрониан), Сава (< Варсава, Савва, Савелий), Оська (< Иосиф, Онисифор, Осия, Феогност), Филька (< Амфилохий, Памфил, Феофил, Феофилакт), Тишка (< Евтихий, Тихон), Афонько (< Агафон, Афанасий, Афоний).
Привлекает внимание частотность использования тех или иных православных имен, отмеченных в тексте переписной книги. Особой популярностью пользовалось имя Иван (+ варианты), носителями которого стали 163 человека из 1086 зарегистрированных в документе. На втором месте оказалось имя Федор (+ варианты) – 54 носителя имени. Далее по убывающей следуют Василий (+ варианты) – 53 чел., Михаил (+ варианты) – 48 чел., Григорей (+ варианты) – 44 чел., Петр (+ варианты) – 35 чел., Андрей (+ варианты) – 33, Семен (+ варианты) – 31, Степан (+ варианты) – 27, Алексей (+ варианты) – 24 и т. д. Можно выделить группу неповторяющихся личных имен, обладателями которых стали 54 человека: Аверка, Агафонко, Акилка, Анкидинко, Анофреико, Вахрушко, Власко, Гурка, Деико, Демка, Елизарко, Епишка, Конка, Ларион, Леонтеи, Логинко, Мартемьянко, Никонко, Панкрат, Прокопей, Сысойко, Тит, Ульянко, Фарафонко, Фока, Харка и др.
Сопоставление наиболее частотных имен разных регионов позволяет определить специфику именника, представленного в красноярской переписной книге:

Как видим, отмеченные в таблице имена были самыми популярными в различных районах Русского государства. Высокая частотность употребления одних и тех же антропонимов в деловой письменности разных регионов Русского государства, скорее всего, обусловлена сохранением христианских традиций, а также языковым вкусом эпохи. Возможно, высокая популярность отдельных имен связана и с тем, что в православном календаре памятные даты святых отмечаются определенное количество раз в году. Наибольшее количество дней отводится Иванам – 108 дней (2 янв., 11 янв., 20 янв., 30 янв., 3 февр., 4 февр., 6 февр., 8 февр., 9 февр., 12 февр., 13 февр., 17 февр., 23 февр., 6 марта, 8 марта, 9 марта, 11 марта, 13 марта високосного года, 18 марта, 22 марта, 24 марта, 29 марта и т.д.), что соответствует показаниям исследователей памятников прошлого. Подтверждение находим и по отношению к именам Федор (64 дня в году) и Василий (35дней), Григорий (34 дня). В анализируемой переписной книге отмечены носители редких имен (см. выше), что, возможно, также обусловлено количеством дней празднования святых по православному календарю, например: Фома (12 раз в году), Нифанко (6 раз), Гурка (5 раз).
Таким образом, проведенный анализ состава православного именника переписной книги Красноярского острога и уезда 1671 г. позволяет дополнить общерусскую картину формирования системы личных имен в ее региональной реализации и служит началом разностороннего исследования антропонимического пространства памятников разных жанров деловой письменности Приенисейской Сибири XVII в.

Литература

Афанасьева О.Е. Имена собственные в деловых документах Поонежья в XVI–XVII вв.: дис. … канд. филол. наук. – Вологда, 2010. – 193 с.
Бахвалова Т.В. К изучению развития личных имен в Белозерье: дис. … канд. филол. наук. – Л., 1972
Дьякова Н.С. Изменения в системе именований жителей г. Устюжны Железопольской в XVI–XVII вв. (по материалам сотных 1567, 1597 и 1626 гг.): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Вологда, 2007. – 23 с.
Заказчикова Т.А. Русская антропонимия XVI–XVII вв. (На материале памятников деловой письменности): автореф. дис. … канд. филол. наук.. – М., 1979.
Карлова Л.В. Способы и средства антропонимической номинации в южновеликорусских отказных книгах 1-й пол. XVII в.: дис. … канд. филол. наук. – Донецк, 1991.
Карнович Е.П. Родовые прозвания в России // Собрание сочинений: в 4 т. – Т. 2. – М., 1995. – С. 483–550.
Комлева Н.В. Антропонимия вологодских памятников официально-деловой письменности конца XVI–XVII веков: дис. ... канд. филол. наук. – Вологда, 2004.
Медведева Н.В. Антропонимия Прикамья первой половины XVII века в динамическом аспекте (на материале переписных документов по вотчинам Строгановых): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Пермь, 1999.
Митрошкина А.Э. Бурятская антропонимия. – Новосибирск, 1987.
Морошкин М. Я. Славянский именослов, или Собрание славянских личных имен в алфавитном порядке. – СПб., 1867.
Мосин А.Г. Уральский исторический ономастикон. – Екатеринбург, 2001.
Назаров А.И. Антропонимикон яицких казаков XVII века. Личные имена // Вопросы антропонимики. – Выпуск 1. – Алматы, 2003. – С. 37–55.
Никонов В.А. Имя и общество. – М., 1974.
Полякова Е.Н. К истокам пермских фамилий: Словарь. – Пермь, 1997.
Попова И.Н. Фамилии Вологды начала XVIII века // История русского слова: Ономастика и специальная лексика Северной Руси. – Вологда, 2002. – С. 53–69.
Сельвина Р.Л. Личные имена в Новгородских писцовых книгах XV–XVI вв.: дис. … канд. филол. наук. – М., 1976.
Семыкин Д.В. Антропонимия чердынской ревизской сказки 1711 года (к проблеме становления официального русского антропонима): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Пермь, 2000.
Сидорова Т.А. Словообразовательная активность русских личных имен: дис. … канд. филол. наук. – Киев, 1986.
Смольников С.Н. Антропонимическая система Верхнего Подвинья в XVII в. (на материале памятников местной деловой письменности): дис. … канд. филол. наук. – Вологда, 1996.
Суперанская А. В., Суслова А. В. Варианты имён // О русских именах. – 5-е изд., перераб. – СПб.: Авалонъ, 2008. – С. 108–125.
Суперанская А. В., Суслова А. В. Так было – так стало // О русских именах. – 5-е изд., перераб. – СПб.: Авалонъ, 2008. – С. 49–85.
Чайкина Ю.И. Антропонимы в местных документах XVI–XVII вв. (на материале купчих Двинского уезда) // Проблемы русистики: Материалы Всероссийской научной конференции «Актуальные проблемы русистики», посвященной 70-летию профессора кафедры русского языка ТГУ О.И. Блиновой. – Томск, 2001. – С. 178–182.
Чайкина Ю.И. Именование мужского населения Вологды и Воронежа в первой половине XVII в. // Вопросы ономастики. – 2004. – № 1.– С. 33–39.
Чичагов В.К. Из истории русских имен, отчеств и фамилий. – М., 1959.
Щетинин Л.М. Фамилии донских казаков // Русская ономастика и ономастика России. – М., 1994. – С. 253–260.

Настоящая статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 11-14-27002а/Т.

Новости